— Ребята, сами думайте, как и где питаться, — сказал Николай Викторович, — а мы с доктором пойдем разговаривать по телефону с Москвой. Надеюсь, когда мы вернемся, вы нас покормите.
Я говорил с Москвой первым, пожелал жене здоровья, попросил передать Тычинке, что поиски березовых книг продолжаются с переменным успехом, и повесил трубку.
Николая Викторовича телефонные новости очень расстроили. Экзамен Ира сдала, сдала на «отлично», но заболела тетка Ириной подруги, и какого-то ребеночка она обещала провожать в детский садик и чьей-то бабушке приносить из молочной кефир.
Все причины были, как видно, вполне уважительные, поэтому Ира сможет присоединиться к нам не раньше, чем через неделю.
Мы вернулись на площадь.
Ребята со всеми нашими пожитками исчезли, оставив Галю ждать нас.
Галя рассказала, что к ним подошла неизвестная девушка, спросила, откуда мы, и увела всех в клуб. Первый же мальчишка-всезнайка нас проводил к деревянному небольшому зданию.
Там наши очередные дежурные уже хлопотали вокруг плиты. Их фигуры едва различались сквозь облака ароматного пара, витавшего над кастрюлями.
Девочки тут же нас познакомили с белокурой, дочерна загорелой, очень маленькой девушкой Люсей.
Она была секретарем комсомольской организации здешнего совхоза и одновременно участковым агрономом. Это она устроила ребят тут, в совхозном клубе, и сейчас ждет нас, чтобы идти знакомиться с директором. После обеда мы пойдем полоть сахарную свеклу. Завтра утром совхозная машина отвезет нас в Юрьев-Польский, а сегодня вечером мы пойдем в кино.
Словом, наши ребята обо всем договорились как нельзя лучше.
Вася щелкал сумкой. Гриша тряс чубчиком, щурился, подмигивал, подергивал плечами.
— Видите, видите, это я придумал, это я предложил…
Танечка, сидя на рюкзаке, любовалась издали Гришей. Лариса Примерная уткнулась в углу и, ни на кого не глядя, усердно писала в блокноте.
Люся повела Николая Викторовича и меня в контору совхоза.
Оба мы были высокого роста. Шагая между нами, маленькая девушка застенчиво поглядывала на нас снизу вверх и рассказывала о своей не очень богатой событиями жизни: она москвичка, год назад окончила сельскохозяйственный техникум, приехала в совхоз на работу, дела тут очень много — поля разбросаны и за день нужно объехать на велосипеде километров пятнадцать. Совхоз передовой, скоро начинается уборочная…
Так, разговаривая, мы подошли к конторе совхоза. Директор, в очках на чугунно-загорелом лице, в черном, запыленном кителе, сидел в своем кабинете за письменным столом и кого-то крепко пробирал по телефону.
Наконец он с силой стукнул телефонной трубкой, поднял глаза, несколько секунд изучал нас, затем резким движением пожал нам руки.
— Здравствуйте. Поможете — спасибо скажем. Сейчас горячка, сенокос, рожь поспевает; прополка — наше слабое место. — Директор неожиданно улыбнулся по-отечески, ласково посмотрел на Люсю. — Молодец у нас агроном! Прямо на улице рабочую силу ловит.
Люся вся зарделась, застенчиво потупила глаза.
Директор повернулся к нам.
— Устроились хорошо? — спросил он.
Великолепно! Спасибо! — поблагодарил Николай Викторович.
— А машину вам на завтра выделю. — Директор снова крепко пожал нам руки.
Мы поспешили в клуб.
После обеда наскоро собрался штаб турпохода. Решили выйти в поле всем отрядом, за исключением двух дежурных.
Люся повела нас за три километра. Без рюкзаков идти было очень легко и приятно.
Мы шли и пели песни.
Совхозные земли протянулись вдоль речки. На бесконечных грядках в двух-трех местах пыхтели стоявшие на приколе тракторы и качали воду для полива. Струи били косыми фонтанами далеко в стороны, радуги переливались в блистающих на солнце брызгах…
Люся, окруженная толпой девочек, вела велосипед.
— Какие вы счастливые, что путешествуете! — говорила она. — А у меня отпуск будет только зимой. Но ведь и зимой можно чудесно и весело отдохнуть. Я на лыжах побегаю, на коньках…
Она показала нам борозды сахарной свеклы, сильно заросшие лебедой, осотом и другими сорняками.
Нам роздали четырехпалые «цапки», похожие на лапу рыси с выпущенными когтями. Каждый занял борозду и айда махать цапками, наперегонки теребить, вырывать с корнями зеленых врагов. Разумеется, надо было полоть подчистую, но иные спешили. Кто вперед? Кто дойдет до капусты и начнет другую борозду?
Люся уехала на велосипеде, но через час вернулась, оглядела прополотые ряды и покачала головой. Она подошла к одному торопыге, к другому, к третьему и потихоньку, чтобы никто не расслышал, предложила им вернуться.
Гриша было обогнал всех. Сейчас, смущенно опустив голову, он проследовал мимо меня к самому началу своей борозды.
Люся опять уехала, пообещав вскоре вернуться.
Наверное, ни у кого не попалось таких густых и колючих сорняков, как у меня. Занозив руки в десяти местах, я полз позади всех. По соседней борозде ползла толстушка Лида. Она краснела, пыхтела и все же передвигалась быстрее меня. Однако я стал замечать, что она пропускает много сорняков… А что было совсем возмутительно — она кидала вырванную траву на мою борозду.
Как научный консультант похода, я имел право наказывать, но я еще ни разу не воспользовался своим правом.
Вдруг целый веник лебеды упал прямо перед моим носом. Я чихнул.
— Лида, строгий выговор!
Все обернулись, прекратили полоть, кое-кто привстал…
— Ого-го! — злорадно возликовал Вася.
Все это увидела незаметно подъехавшая на велосипеде Люся.